Усадьба Ногино. Петергоф в миниатюре.

Усадьба Ногино (Алексеевская) расположена в 7 км на юг от г. Плеса бывшего Нерехтского уезда, а ныне Приволжского района Ивановской области.

Первое упоминание о Ногино мы встречаем в документах за 1627-1631 гг. В них говорится, что с 1606 г. Ногино числится за князем Василием Петровичем Львовым, боярином, а с 1658 г. окольничим Великого Государя Алексея Михайловича.

В челобитной 1705 г. Ногино упомянуто как владение Ивана Васильевича Чадуева, который намеревается построить в нем церковь во имя Николая Чудотворца. Поскольку церкви в селе ранее не было, он просил Великого Государя о выделении из его, Чадуева, поместья земли для прокормления причта и постройки церкви. Земли были выделены в трех участках, об этом можно судить по материалам экономических примечаний по Плесскому уезду и планам генерального межевания 1775-1793 гг. В этот период село Ногино принадлежало гвардии Семеновского полка отставному капралу Михаилу Михайловичу Агибалову. В селе было пять крестьянских дворов, в которых проживало 12 мужчин и 15 женщин. Деревянные господский дом со службами и церковь, окруженные крестьянскими домами, находились в это время в центре села, на левой стороне ручья Безымянного.

Следующим владельцем села становится Алексей Кондратьевич Коптев. Родился он в 40-х годах XVIII века. В 1767 г. числился на службе в солдатах лейб-гвардии Преображенского полка. В 1769 г. добровольно вызвался участвовать в Архипелагской экспедиции 1759-1776 гг. графа А. Г. Орлова  в десантном батальоне под командованием полковника Федора Михайловича Кутузова. Принимал участие в уничтожении турецкого флота у острова Метилен. В 1771 г. А.К. Коптев был произведен в подпоручики, в 1775 г. в поручики, в 1778 в капитаны, а в 1779 г. вышел в отставку в чине секунд-майора. Желая продолжить службу «по статской», в том же году был определен Правительствующим Сенатом в стряпчие Костромского верхнего земского суда. Затем проходил службу в должностях председателя Верхней расправы, советника Гражданской палаты, председателя Верхнего земского суда, и с 1786 г. занял пост председателя Костромской гражданской палаты. Был депутатом Костромского дворянства. За «усердное отправление должностей», а также за «труды, понесенные им при административном выделении Костромской губернии», высочайше награжден в 1794 г. орденом Святого Равноапостольного князя Владимира III степени. В 1795 г. по Высочайшему указу определен вице-губернатором в Уфимскую губернию и произведен в действительные статские советники. В 1797 г. по болезни и по собственному прошению был уволен от службы с вице-губернаторской пенсией.

О дате приобретения  А.К. Коптевым села Ногино мы можем судить, проанализировав некоторые факты его биографии. В 1773 году Алексей Кондратьевич женится на Марии Алексеевне Протопоповой, дочери Алексея Ильича Протопопова, владельца сопредельных с Ногино земель, одного из богатейших землевладельцев Плесского уезда. В 1779 г., 20 января, он выходит в отставку, а в 1782 г. в Ногино у него рождается первый сын Алексей.  Вероятнее всего, что село было приобретено им в промежутке между 1779 и 1781 гг.

Вступив во владение с. Ногино,  А.К. Коптев на противоположном берегу ручья Безымянного строит усадебный комплекс. Планировка усадьбы, задуманная им, соответствует вкусам и моде, царившим при Дворе во времена его службы в гвардейском полку в Петербурге. Прототипом ей, видимо, послужил Петергоф, с ансамблем которого он познакомился в эти годы. Впечатления молодости и воспоминания о великолепной резиденции первого российского императора оставили неизгладимый след в его душе. Концептуальная идея, заложенная в этот усадебный ансамбль,  соответствовала эстетическим и философским воззрениям Коптева. Честолюбивый и деятельный он, закладывая новую усадьбу в Ногино, надо полагать отчасти уподоблял себя царственному преобразователю России, принесшему в дикий отсталый край современные идеи просвещения и культуры. А потому старая захудалая усадьба  его никак не могла устроить. Алексей Кондратьевич при строительстве новой усадьбы использует основные планировочные элементы парка Петродворца.

Центром композиции являлся главный усадебный дом. Он сохранился до сегодняшнего дня. Более того, сейчас он отреставрирован и разумно используется, благодаря усилиям новых владельцев - ивановской фирмы «Искож», в планах которой восстановление всего усадебного комплекса. Усадьба имела членение на две основные части, соответствующие Нижнему и Верхнему паркам Петродворца. Раздел проходил по оси подъездной аллеи, идущей вдоль западного фасада дома.

Доминантой Нижнего парка Петродворца является ось Морского канала, уходящего в «бесконечную» перспективу Финского залива. Коптев же, не имея под рукой морского побережья, для создания обширной водной глади находит оптимальное решение с минимальными затратами средств. Перегородив дамбой овраг ручья Безымянного, он создает огромный Г-образный пруд, который до сих пор впечатляет чистотой и  масштабами. От пруда к усадебному дому  прорывается канал протяженностью 70 метров. В настоящее время края канала несколько оплыли, дно заилилось, но это в свою очередь способствовало сохранению здесь желтых ирисов, посаженных еще в усадебные времена по урезу воды.  Ширина канала соответствует центральному ризалиту дома, оформленному колонным портиком. По обе стороны канала проходило по две параллельных аллеи. Причем ближние к береговой кромке пролегали по небольшим валам, образовавшимся при  рытье канала. К сожалению, сейчас от аллеи с южной стороны канала сохранились только единичные насаждения. Во время шурфовки этого участка нами отслежена трассировка парковых дорожек. В перекрестьях аллей, в так называемых «зеленых залах», на скругленных углах, во время обследования  обнаружены остатки кирпичных оснований располагавшихся здесь дерновых скамей.

Так же как и в Петродворце, в Ногино перпендикулярно каналу проходят аллеи. Первая, считая от главного дома, проходила вдоль торцевой стенки канала, вторая пересекала канал по переброшенному через него деревянному мостику. В настоящее время сохранились лишь отдельные участки этих аллей. У ближайшей к дому аллеи осталась целой только ее южная часть, а у следующей -  только северная. Обе аллеи обрываются на канале. Их продолжения утрачены при последующей перепланировке парка. На местоположение мостика указывают не только трассировка аллей и разрывы в береговой обсадке, но и прорезки в валах и выступающие со дна канала остатки свайных конструкций. Обе аллеи выводили на периметральную прогулочную дорожку, идущую вдоль всей береговой кромки. В северной части, на берегу пруда, располагалась банька-купальня, которая к сегодняшнему дню не сохранилась, но местоположение ее выявлено во время полевого обследования.  Отходящие от купальни аллеи и ее положение относительно усадебного дома сходно с планировкой «марлинской» части Нижнего парка Петродворца.

Со стороны, противоположной пруду, территория усадьбы была ограничена рвом и валом - популярной в XVIII веке оградой типа «ах-ах». Она сохранилась, но сильно заросла. Ограда от пруда до рва была выполнена в виде железной решетки по кирпичным столбам. Она завершала отделение территории усадьбы от окружающего мира. В настоящее время ограда не сохранилась. Часть территории, где она проходила, застроена домами села, часть распахивается под огороды, но трассировку ее довольно легко удалось проследить по выходам кирпичной крошки на вспаханной поверхности. Попасть в усадьбу можно было только через въездные ворота, от которых к главному дому вела подъездная аллея. Небольшой изгиб её являлся как бы ширмой, закрывающей придомовое каре от посторонних взглядов. Проезжая по аллее человек мог видеть перед собой только ряд уходящих вдаль деревьев. И лишь при подъезде к дому перед ним открывался парадный партер и западный фасад здания. Выровненная плоскость партера с трех сторон была окружена валами, на которых были посажены деревья и декоративные кустарники, вероятнее всего подвергавшиеся стрижке. Если следовать аналогии с Петродворцом, то можно предположить что на партере были устроены цветники в виде сложных арабесок, так называемый кружевной партер «бродери». Сейчас валы сильно оплыли, а местами разрушены во время позднейших земляных работ. Партер был фланкирован с северной стороны плодовым садом, а с южной - территорией церкви, что соответствует квартальному окружению Верхнего парка Петродворца.

В ансамбль усадьбы входила вышеупомянутая Никольская каменная церковь, от которой сейчас сохранилась лишь поросшая рудеральной растительностью груда кирпичного лома. Для церкви был выделен участок земли в юго-западной части усадьбы, ограниченный межевыми канавами. К ней вела липовая аллея, проходившая от ворот параллельно ограде, что позволяло прихожанам из села посещать церковь, не проникая глубоко на территорию парка и не нарушая покоя владельцев усадьбы. Перенесение церкви на новое место в 1809 году было обусловлено затоплением прежнего её местоположения образовавшимся озером и желанием придать законченность усадебному ансамблю с точки зрения эстетики и философии того времени. Закрытый мирок, который создавал себе владелец, позволял хотя бы в мыслях, переживаниях, семейных отношениях оградить свой личный мир от окружающего. В память о ранее существовавшей здесь деревянной церкви на специально для этого сформированном островке у восточного берега озера была установлена часовенка с неугасимой лампадой, добраться до которой можно было только на лодке.

Расположение трапециевидного пруда, находящегося западнее Верхнего парка Петродворца, также находит свой аналог в усадьбе Ногино. За обваловкой партера, в пониженном месте, Алексей Кондратьевич устраивает водосборный трапециевидный обвалованный пруд, в настоящее время высохший и поросший кустарником.

Перечисляя аналоги Петродворца, использованные при строительстве усадьбы, нельзя не сказать еще об одном. Так же как и Петродворец получил свое название по имени его основателя - Петра I, так и новая усадьба при селе Ногино получает имя ее основателя  Алексея Кондратьевича Коптева – усадьба «Алексеевская».

Повторив основные принципы планировки парков Петродворца, А.К. Коптев не стремился создать точную копию, а лишь использовал главные идеи, творчески дополняя их в соответствии со вкусами своей эпохи. Так подъездную аллею он делает четырехрядной. На стрелках канала, на кольцеобразных насыпях устанавливает беседки-ротонды с гротами под ними, к сожалению не сохранившиеся. Входы в гроты были устроены с западной стороны, на что указывают имеющиеся разрывы в кольцеобразных насыпях. Подобный прием широко использовался в российском паркостроении XVIII – начала XIX вв. Беседки, сооруженные на наиболее выгодных видовых точках, именовались французским словом «belle vue» - милый вид или по русски – «миловида». И что характерно, за этими холмами среди местных жителей до недавнего времени бытовало название «милое место». Но здесь нельзя не сказать и об аналогии петровского времени. Во время строительства Петергофа на берегу Финского залива строятся небольшие усадьбы дочерей и супруги Петра, Екатерингоф, Анненгоф и Елизаветгоф, в основе своей композиции соблюдающие те же принципы планировки. В них был использован тот же прием, который мы встречаем в Ногино. В торцах каналов, на стрелках, располагались симметричные беседки, отмечающие парадный подъезд для небольших судов.

Планировка деревни также была изменена. Прежде компактно расположенную застройку села вытянули в одну линию и дома развернули фасадами на пруд. Таким образом была как бы создана декорация, задний план для зрителя, находящегося в беседке. Милые деревенские домики, рабочая суета крестьян на противоположном берегу радовали глаз романтически настроенного наблюдателя.

В усадебном парке XVIII - начала XIX вв. было немало романтических уголков. Все должно было способствовать душевному упокоению и увеселению хозяев. В канале была устроена небольшая пристань для лодок, к которой вела деревянная лесенка. Следы ее отслежены нами на торцевом склоне канала, ближе всего прилегающем к дому. Существование на этом месте пристани отчасти также можно отнести к аналогам Петродворца. Расположенное на прилегающем к дворцу торце Морского канала расширение-ковш, по заложенной в ансамбль Петергофа Петром I идее олицетворявшее внутренние воды России, от которых был пробит путь к мировым морским акваториям, фактически «окно в Европу», в первоначальный период служило символической гаванью для судов. И хотя в Ногино такое расширение отсутствовало, но располагавшиеся здесь лодки, всегда готовые к отплытию, вполне компенсировали этот недостаток.

Плодовый садик, занимавший северо-восточную часть усадьбы, не только снабжал владельцев фруктами, но являлся одним из неотъемлемых элементов философской эстетики парка этого времени – «личный рай», место для размышлений об утраченном «Эдеме». Микрорельеф на этом участке позволяет не только определить площадь сада, но и реконструировать его планировку. Сам сад, увы, не сохранился. Осталось лишь несколько одичавших потомков яблони.

Все служебные постройки были вынесены за пределы усадьбы и расположены вдоль дороги в село. И только напротив въездных ворот, симметрично оси подъездной аллеи, в непосредственной близости от усадьбы имелись два флигеля, вероятно для прислуги, ныне разрушенные.

Общая площадь усадебного парка, исключая большой пруд, сравнительно невелика и составляет около 9,5 га., но, благодаря водной глади пруда и использованию ограды типа «ах-ах»,  визуально трудно очертить границы парка. Его размеры кажутся гораздо большими за счет включения окрестных пейзажей с полями, перелесками и  селом на другой стороне пруда. Этим же целям, служит и искусственная перспектива аллей, отходящих от канала и сужающихся в противоположные стороны. Благодаря такому приему их протяженность визуально увеличивалась.

Исходя из плана 1777 года мы можем судить о том, что усадьба Ногино была создана на месте бывших церковных пашен. Таким образом, при формирований регулярного парка строители избежали борьбы с естественной древесно - кустарниковой растительностью. Совокупность использованных в планировке парка приемов позволяет нам с известной долей осторожности, утверждать, что закладка усадебно - паркового ансамбля в селе Ногино приходится на конец XVIII века.

От брака с Марьей Алексеевной Протопоповой у Алексея Кондратьевича Коптева, кроме упомянутого сына Алексея, родились еще сын Василий и дочери Варвара и Анна. Алексей родился в 1782 году. Служил он в Рыльском мушкетерском полку поручиком и в Оренбургским плац-адъютантом, в отставку вышел  титулярным советником. Василий, родившийся в 1784 году,  служил в Софийском мушкетерском полку поручиком, по отставке имел чин статского советника и служил нерехтским городничим. Варвара, родившаяся в 1778 году, вышла замуж за флота капитан-лейтенанта Александра Сергеевича Щулепникова, умерла в 1853 году и была похоронена в Ипатьевском монастыре в г. Костроме. Анна, родившаяся в 1791, вышла замуж за генерал-майора, героя Отечественной войны 1812 года Павла Андреевича Смольянинова.

В 1806 году Марья Алексеевна умирает и Алексей Кондратьевич женится вторично на Анне Васильевне Камыниной. От второго брака родились сын Николай и дочь Елена.

Алексей Кондратьевич, во время своей гражданской службы и жизни в отставке активно скупал земли и крестьян на вывоз у разных владельцев в Костромской и Ярославской губерниях. Судился с родственниками, отстаивая свои права на владение. Так в 1790 году он оспаривал в Палате Гражданского суда правильность покупки дома в Костроме на Богоявленской улице его родственника Матвея Юрьевича Лермонтова.

В 1788 году он купил у Николая Федоровича Катенина дом в Костроме на Всехсвяткой улице. Но после случившегося вскоре пожара Алексей Кондратьевич к 1794 году на месте сгоревшего строит двухэтажный каменный дом с каменным и деревянным флигелями, каретной, конюшней и прочими службами. По соседству с домом Алексея Кондратьевича, фактически на том же участке, его братом флота лейтенантом Николаем Кондратьевичем Коптевым, был выстроен в 1788-89 г. другой двухэтажный каменный дом.

В 1795 году Алексей Кондратьевич Коптев видимо испытывал временные финансовые затруднения, и его усадьба перешла за долги к Приказу Общественного Призрения, предоставившему здание Главному народному училищу, основанному 22 сентября 1786 г. и в 1804 году преобразованному в гимназию. Впоследствии дома Коптевых были перестроены и после 1834 года отданы под канцелярию и квартиру Костромского губернатора.

К моменту своей смерти, последовавшей  в 1823 году,  Алексей Кондратьевич располагал значительным состоянием, даже исключая имения, отданные в приданое детям. Только благоприобретеных имений за ним числилось 1001 душа мужского пола крестьян и дворовых людей в деревнях и селах Нерехтского, Кинешемского, Юрьевецкого, Солигаличского, Варнавинского уездов по Костромской губернии и Мышкинского уезда Ярославской губернии. Имел он также дома в г. Костроме в Пятницком переулке и в г. Москве дом с землей и службами в Арбатской части в третьем квартале.

После смерти Алексея Кондратьевича все его благоприобретенные имения по духовному завещанию поделили между собой его жена и дети. Усадьба Алексеевская в селе Ногино сохранялась за его супругой. По завещанию Анна Васильевна кроме земель с крестьянами получала крестьян на вывоз в село Ногино из разных деревень Нерехтского и Кинешемского уездов, всего около 200 душ мужского пола с женами и детьми. Они были расселены не только в селе, но и в других деревнях, принадлежавших ей, благодаря чему население в селе Ногино значительно выросло: от 5 дворов в 1777 году до 24 в 1868.

После смерти Анны Васильевны имение, видимо, перешло к старшему сыну Алексея Кондратьевича Алексею Алексеевичу. Это был творческий, талантливый человек. Он сотрудничал в журналах «Московский курьер», «Благонамеренный», «Русский вестник». Надо полагать, что он был не склонен к добросовестному ведению хозяйства и  размеренной жизни сельского хозяина. О его неспокойном «богемном» характере и сложной личной жизни может свидетельствовать разбиравшееся в Ярославском уездном суде в 1822-1823 гг. дело об «увезенной им от мужа Л.И. Островской». И, в конце концов, имение перешло от него к малолетним дворянам Величко. Во всяком случае, именно они числятся владельцами имения в 1858 г.

 При них  усадьбу обслуживало 17 мужчин и 12 дворовых женщин. Крестьяне держали скот, занимались извозом товаров и материалов, продавали излишки хлеба, платили оброк от 25 до 30 рублей в год. Кроме того, обязаны были сдавать холст по 20 аршин с тягла, на что они получали от помещиков единовременно льняное семя. По всей видимости, ни Алексей Алексеевич Коптев, ни дворяне Величко никаких изменений в структуру усадьбы не внесли. Парк старел, деревья израстались. К концу XIX века усадебный парк в Ногино пришел в такое состояние, что приведение его в порядок стало очевидной необходимостью. О времени реконструкции парка мы можем судить по возрасту саженых деревьев. Дендрохронологическое исследование, произведенное нами в 1992 году, позволяет утверждать, что деревья были посажены в 1905-1915 годах. На этот период нам известны две владелицы усадьбы: Шестакова Елизавета Семеновна и Чемодурова Евгения Болеславовна.

Шестаковы приобрели усадьбу у Величко вероятнее всего вскоре после реформы 1861 года, когда дворяне, потерявшие основы своего существования, бесплатный крепостной труд, активно продают имения наиболее предприимчивому нарождающемуся классу собственников, сумевшему освоить новые способы хозяйствования. Шестаковы, приспосабливаясь к новым экономическим условиям, начинают сдавать угодья в имении в наем крестьянам, покупают породистый скот, увеличивают его поголовье. В 1892 году в имении было 11 лошадей, 27 дойных коров, один бык, девять подростков, 7 романовских овец и 2 свиньи. На полях высевали рожь, овес, горох, ячмень, картофель и лен. Ведя пятипольное хозяйство, продавая молочные продукты, телят, сдавая в аренду пашни и сенные покосы, чистого дохода в год хозяева получали 555 рублей. Все хозяйственные постройки: амбар, две риги, ток молотильный, конюшни, скотный двор и др. располагались в поле с правой стороны дороги, ведущей в Ногино из села Никольского (ныне не существующего). Эта дорога, обсаженная березами, по сей день среди местных жителей носит название «пришпект».

Супруг Елизаветы Семеновны Н. И. Шестаков служил мировым судьей в Нерехтском уезде. За труды и благотворительную деятельность городское общество Плеса исходатайствовало ему в 1883 году звание почетного гражданина города. В конце 1880 годов он умер. Елизавета Семеновна, видимо испытывая финансовые затруднения и не справляясь самостоятельно с ведением хозяйства,  вынуждена была в 1891 году  заложить, а в 1903 перезаложить имение в Московском отделении дворянского банка. В последующие годы она распродает часть земель, но это не спасает положение, и в 1910 году имение переходит к Е. Б. Чемодуровой

Новая владелица усадьбы Евгения Болеславовна Чемодурова - жена действительного статского советника, председателя Костромского Окружного Суда, очень заметного в г. Костроме и губернии человека Якова Яковлевича Чемодурова. Яков Яковлевич и Евгения Болеславовна принимали живое участие в общественной жизни Костромы и губернии. Он являлся почетным попечителем дворянского пансиона-приюта, был выборным от дворян в попечительский совет Григоровской женской гимназии и Романовского дворянского пансиона, председателем собрания и совета старшин Костромского клуба, председателем правления Костромского общества земледельческих колоний и ремесленных приютов. Евгения Болеславовна состояла членом совета Костромско-Яросвавского отделения попечительства Императрицы Марии Александровны о слепых, заместительницей председательницы попечительского комитета Ольгинского детского приюта при Костромском попечительском обществе о доме трудолюбия, состоящего под Августейшим покровительством Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны. Оба были действительными членами Костромской Губернской Ученой Архивной Комиссий.

Следует полагать, что новая хозяйка не задавалась целью восстановления регулярного парка, а полная перепланировка была бы достаточно затруднительна, поэтому было найдено промежуточное решение: восстановить только часть аллей регулярного парка, нарушив тем самым симметрию и приблизив его к пейзажному. При создании нового парка были применены модные на рубеже веков разнопородные аллеи. В них  использовали липу мелколистную, пихту сибирскую, ель обыкновенную. На парадном партере были устроены модные выпуклые клумбы. Цветники тянулись также вдоль подъездной аллеи.

Александр Николаевич Блинов, 1912 года рождения, уроженец села Ногино, в своих воспоминаниях сообщает, что Чемодурова слыла в округе благотворительницей, занималась врачеванием, для чего при усадьбе имела свой аптекарский огород. При обследовании нами были обнаружены некоторые виды сохранившихся лекарственных травянистых растений. Учеников, успешно закончивших Ногинскую земскую сельскую школу, снабдив рекомендательными бумагами, отправляла на свои средства в учебные заведения для продолжения образования.

После Октябрьской революции помещица была переселена во флигель для прислуги, а в самой усадьбе с 1927 года расположился детский дом на 115 человек. За время его существования исчез плодовый сад, партер превратился в спортивную площадку, были разрушены церковь и ограда, на территории парка появилось множество необходимых для детского дома хозяйственных построек, а сам парк превратился в настоящий лес.

Дмитрий Ойнас