«Мамаево побоище» или как поссорился Федор Никифорович с Иваном Никифоровичем

В 1992 году автору статьи приходилось слышать от жителей села Жажлево Заволжского района о том, что знаменитое «Мамаево побоище» произошло ни где ни будь, а именно там, в бывшем Кинешемском уезде Костромской губернии на берегу речки Нодоги, недалеко от впадения ее в реку Волгу. И каково же было мое изумление, когда в последствии, выяснилось, что данное суждение имело под собой некую документальную основу. Хотя сами утверждавшие это ссылались лишь на рассказы стариков, и иных доводов и причин возникновения такого предания привести не могли.

            Некогда, здесь, на берегу Нодоги стояла усадьба Матвеевское, принадлежавшая костромским дворянам Граматиным. Основана она была Никифором Антоновичем Граматиным после раздела с братом Яковом родительского имения. Якову достались отцовские деревни, а Никифору материнские. Никифор Антонович, выйдя в отставку в чине капитана, построил в деревне Матвеевской дом «хоромы с высокою прекрутою крышею о двух жильях с большими сенями чуланами и вверху на чердаке светлицею». И с этого времени деревня Матвеевская стала именоваться сельцом. Никифор Антонович «был росту небольшого человек тихой и смирной», женат три раза. Имел двух дочерей и двух сыновей.

Оба сына Никифора Антоновича прослужили в армии не долго, и, выйдя в отставку, Иван в чине подпоручика, а Федор поручика, поселились в отцовских имениях. В 60-х годах XVIII в. после кончины отца поделили они между собой имения пополам, «и делили каждую полосу каждую луговину резали надвое и в самом отцовском доме разчитали горницы пополам», что впоследствии дало массу поводов для вражды и ссор и без того не особо ладившим между собой братьям.

            Федор Никифорович был женат на Марье Федоровне Тухачевской, дочери Вице-президента Вотчинной Коллегии Федора Петровича Тухачевского. От их брака родилось девять детей, но в живых осталось только трое - дочь Анна, два сына Николай и Алексей. Николай Федорович Граматин, родившийся 17 ноября 1786 года в сельце Матвеевское, впоследствии талантливый поэт, филолог, педагог. Один из первых исследователей и переводчиков «Слова о полку Игореве». Проживая в Матвеевском, Федор Никифорович звезд с неба не хватал - вел образцовое хозяйство, улучшал пашни, закупал племенной холмогорский скот, разводил лошадей, и хотя жил не богато, но слыл состоятельным, зажиточным человеком.

            Иван Никифорович, будучи 19-ти лет, женился на Марье Перфильевне Казимировой, от которой имел сына Платона и дочерей Татьяну и Ольгу. После свадьбы, жил в усадьбе жены в селе Сидоровском Шуйского уезда, где вел разгульную и веселую жизнь и промотал все свое состояние. Залез в долги, которые составляли значительную по тем временам сумму - 5 тыс. рублей. Для поправления положения своего, по совету опытных друзей, он решил заняться винными откупами. Для приобретения опыта в этом деле отправился он на завод, который славился тогда своим передовым устройством. Там он пробыл более полугода, познакомился с хозяином, сдружился с мастером и перенял от него все премудрости промышленного виноделия. Винный завод он решил построить при сельце Матвеевском, имевшем для этого наиболее удобное расположение. Под горой, на которой находился усадебный дом «били чистой студеной воды ключи». По речке Нодоге, протекающей рядом, гнали многочисленные плоты леса – дров необходимых для винокурения.  Здесь же располагались мельницы. А из Волги, весною, заходили в Нодогу небольшие суда с хлебом прямо к заводским амбарам.

            В 1783 году Иван Никифорович заключил договор с Казной о поставке вина, прикрывшись именем купца Шемякина, после чего приступил к постройке завода. Но, так как наиболее удобное для того место, по разделу, принадлежало Федору Никифоровичу, он вступил с ним в переговоры об уступке ему этого участка. Тот дал свое согласие, за что получал ежегодно несколько ведер вина, штофов водки, пива и прочего.

            В течение шести лет Иван Никифорович сделал себе значительное состояние - несколько десятков тысяч рублей. Выстроил в городе Костроме огромный двухэтажный каменный дом с подвалами, купил деревни в Кинешемском уезде. Федор Никифорович в это время, будучи экономным и умеренным хозяином, тем не менее, не добился ничего, и успехи брата вызывали у него зависть. Кроме того, Иван Никифорович, не считая важными доходы получаемые с земель, почитал их за безделицу, и потому безбожно мял пашни и луга многочисленными винными обозами, отправляемыми в разные стороны с завода. Доставалось полям и лугам брата, на что тот, вполне справедливо негодовал и жаловался. Иван Никифорович, впрочем, на эти жалобы не обращал ни какого внимания, что в свою очередь еще более раздражало Федора Никифоровича. Да, кроме того, конфликту способствовали и близкие обоих братьев подговаривавшие их друг на друга.

Одним из значительных источников дохода Ивана Никифоровича было вино, продаваемое скрытно с завода разным сторонним лицам. Такому незаконному промыслу во многом способствовала и дружба Ивана Никифоровича с костромским губернатором-наместником Иваном Варфоломеевичем Ламбом и «подарки, до которых по недостаточному тогда его состоянию супруга его Марья Ивановна была большая охотница». Думаю, что и сегодня вряд ли можно кого удивить подобными обстоятельствами. Естественно, не были обделены подарками и Нижние суды. Имея такие тылы, Иван Никифорович безнаказанно развозил по селам вино бочками и продавал их под видом «можжавелового кваса». Здесь, в оправдание Ивана Никифоровича нужно сказать, что его «можжавеловым квасом» вряд ли можно было отравиться, в отличие от того же продукта современных изготовителей.

            Федор Никифорович грозился отловить «вино корчемное» и представить в суд, на что Иван Никифорович только посмеивался, будучи уверен в собственной безопасности.

            24 января 1791 года староста Федора Никифоровича - Савелий Дмитриев, отловил три бочки неуказного вина и представил в суд. Но суд, по понятным причинам, вино признал «не корчемным». Да к тому же, в суд был представлен поверенным откупщика Москвиным, билет, что вино было везено с законтрактованного Иваном Граматиным завода в город Кадый, состоящий у него на откупе. И по какой причине вино остановлено, ответчики недоумевали. Ко всему прочему, в суд была подана жалоба на то, что эта задержка приносит владельцу убытки. Суд нашел эти доводы достаточными, распорядился вино вернуть, и что еще более разозлило Федора Никифоровича возместить «пострадавшей стороне» убытки.

            Но Федор Никифорович, тем не менее, не оставил намерения прекратить незаконную деятельность брата. И когда Иван Никифорович отправился в Санкт-Петербург, чтобы участвовать в новых торгах на отдачу винных откупов, его брат, собрав мужиков, стал останавливать «корчемные» обозы, разбивать бочки, и, о ужас - вино выливать на землю. Иван Никифорович стал нести убытки, но не оставлял этого занятия и кроме того решил покончить с домогательствами брата.

            Дальнейшие события, произошедшие 13 марта 1791 года, стали кульминацией в конфликте братьев и легли в основу предания о легендарной битве и более того, развитием произошедших событий отчасти напоминали ее. Утром этого дня подсыльные дали знать Федору Никифоровичу, что с завода повезут значительное число бочек вина в разные селения для свободной продажи, и он велел мужикам приготовиться. Противоположная сторона заметила приготовления, и староста распорядился послать по хозяйским деревням, чтобы там также были наготове при необходимости проучить противную сторону, чтобы тем впредь ловить охота отпала. Собравшийся с дальних деревень вооруженный народ спрятался в хозяйской ветряной мельнице, мимо которой предполагалось везти вино, и если следовать исторической военной терминологии - образовал «засадный полк». А местные крестьяне собрались на заводе. Эти приготовления не остались не замеченными противником. Федора Никифоровича предупреждали и уверяли, что ночью видели разных поверенных целовальников собиравших крестьян, а так же шедший вооруженный народ дальней Борятинской вотчины. Но отправленные для выведывания крестьяне, не углядев спрятавшихся на заводе мужиков, уверяли, что это пустые слухи появившиеся с перепугу и советовали воспользоваться случаем и проучить злодеев. Да, кроме того, говорили, что мужики, которые будут сопровождать обоз, драться не станут, так как были недавно в одной вотчине «между собою родня и всегда хлеб соль водят». Что, в конце концов, уверило Федора Никифоровича не откладывать своего намерения. В 9-м часу вечера отворились заводские ворота, и из них выехал обоз с небольшой, но вооруженной охраной под начальством поверенного Семена Москвина. Заметив это, Федор Никифорович отправил своего старосту Савелья Дмитриева с мужиками остановить и разбить бочки. После непродолжительных пререканий крестьяне Федора Никифоровича стали рубить бочки топорами, завязалась драка. Москвин выдвинул с мельницы «засадный полк» досыта напоенный вином и вооруженный рогатинами, дубинами и топорами. Тут уж полилась кровь, а не вино. Федор Никифорович увидев, что его мужикам приходится туго, бросился, было на выручку со своими дворовыми людьми, но вовремя опомнился, видя не менее сотни пьяных рассвирепевших людей. И он, бросив дерущихся, кинулся с дворовыми спасаться. Противник, заметя его отступление, кинулся, вдогонку крича «бей боярина до смерти». Спасла его от верной гибели только лошадь, запряженная в телегу с дровами, ехавшего мимо крестьянина, бросившаяся между Федором Никифоровичем и нападавшими, а так же глубокий по сторонам дороги снег. Увидев, что настигнуть его не смогут, нападающие стали метать в него то, что у каждого было в руках. Один из брошенных топоров рассек спину бежавшего с ним крестьянина Семена Васильева, который и упал тут же от боли. Оставив битых в поле и разогнав всех остальных, пьяная ватага с песнями отправилась дальше, сопровождая злополучные бочки. Любопытно, что жена Ивана Никифоровича Марья Перьфильевна присутствовала все время сражения. Она ехала в санях, позади своего винного обоза, а по окончании «благополучно как бы исправивши доброе какое дело возвратилась на завод в свой дом».

            Наказание брата, которое не смог совершить Федор Никифорович совершило за него Провидение. Иван Никифорович возвращаясь из Санкт-Петербурга, где взял на откуп три округи, скончался на подъезде к Москве, и был найден мертвым в самый день драки. Причиной тому видели излишне выпитое спиртное накануне отъезда. Так как по случаю удачно улаженных дел он «съехавшись с одним приятелем неосторожно погулял». Тело его было перевезено в подмосковное имение родственника его Кирилла Федоровича Тухачевского село Морозово и там погребено.

            Не помогла дотошность и въедливость Федору Никифоровичу и в дальнейшем, более того, она то и стала причиной его гибели. Похоронив погибших, он покинул Матвеевское и обосновался в имении тетки жены - Натальи Ивановны Неклюдовой, селе Котцыно близ города Шуи. Еще долго пытался он отстоять свою правоту, подавая прошения и жалобы в Нижний суд, в Сенат, и даже на имя Императрицы, но ни одно его прошение удовлетворено не было. Скончался он в 1800 году на пути в ссылку в Сибирь, на дороге в Казанской губернии, обвиненный в убийстве своего крестьянина. Этот крестьянин привез в шуйское имение из Матвеевского сено для лошадей, и как показалось Федору Никифоровичу «не сбереженное и растерянное» За что тот был жестоко наказан. Найден он был посреди двора мертвым и, как утверждало следствие, скончался от побоев. Сам же Федор Никифорович отрицал свою причастность к этому, говоря, представьте себе, что никогда не бил людей.

            Вся эта пьяная и кровавая история сохранилась в памяти народной и дожила до сегодняшнего дня в виде прозвища «Мамаево побоище». Хотя, уже никто из ныне живущих в этих местах, не знает реальных событий, стоящих за этим названием.

Ойнас Д.Б.