Усадьба Следово

 Усадьба Следово, один из самых известных неплохо сохранившихся комплексов на территории Костромской области. Об истории этого памятника и истории рода владельцев дворян Карцевых написано и сказано уже не мало. Хотелось бы еще раз взглянуть на историю усадьбы, но теперь с точки зрения развития комплекса в целом.

В 1616 году Иван Борисович Карцев был жалован землями за Московское осадное сидение в Андрониковом стане Костромского уезда. Род его закрепился и вырос здесь. По отдельным, неполным и отрывочным сведениям мы можем узнать, что внуки Ивана Борисовича Василий, Роман и Даниил Тимофеевичи в 1720-30 годах владели здесь деревнями Буртасово, Евково, Бахурино, Литвиново. Одна за другой возникают в эти годы здесь усадьбы Карцевых: Воробьево (Василий Тимофеевич), Евково (дети Романа Тимофеевича), Кондратово – Лубенино (Даниил Тимофеевич), Подболотье и Аницино (Иван Логгинович), Следово. Немного позднее Карцевы выстроили помещиковы дворы в деревнях Шолохове, Подберезье, Леонтьеве, Губине, основали Карцево.

Часть этих усадеб со временем перешла в другие руки (Подберезье, Леонтьево, Лубенино и др.). Кое-где сохранились остатки парков и прудов (Подберезье, Подболотье, Лубенино и др.). Однако лучше всех сохранилось остававшееся в роду Карцевых вплоть до 1910 года Следово.

Первое известное нам упоминание Следова относится к 1734 году. В XVIII веке она входила в состав Андроникова стана Костромского уезда. Основателем усадьбы был видимо Иван Васильевич Карцев, сын Василия Тимофеевича, основавший, кроме того, Воробьево, которое находится в паре километров от Следова. Иван Васильевич был женат на Марфе Федоровне Кабаковой. После него Следово досталось его сыновьям.

В 1774 г. по Генеральному межеванию усадьба значится за капитаном Василием Ивановичем Карцевым (старший сын по родословной схеме А.А. Григорова, женат не был): в это время ему принадлежат сельцо Следово с полупустошью Кондратовой, пашенные земли, сенные покосы, лесные угодья по сельцу.

На плане 1774 года, составленном 25 июля костромским первокласным землемером, флота лейтенантом Петром Карауловым, мы видим, что все строения сельца, и господская усадьба и крестьянские дворы, располагаются на правом берегу речки Холмуши. Крестьянские строения расположены в два порядка, вдоль оси сориентированной Запад-Восток – от господского дома к оврагу. Восточную часть сельца занимает господская усадьба. От сельца расходится четыре дороги: на юг в деревню Старую, на запад в деревню Деткову, на восток в деревню Кондротову и на север в сельцо Воробьево. Одна из дорог идущая с севера на юг разделяет сельцо надвое, отсекает собственно усадьбу от крестьянской застройки. С этой дороги, со стороны улицы сельца, осуществлялся и въезд на парадный двор усадьбы фланкированный двумя флигелями. Противоположный берег речки Холмуши покрыт лесом. Со всех остальных сторон сельцо окружено пашнями.

Часть усадьбы принадлежала также Ивану Ивановичу Карцеву, а позднее и Степану Ивановичу. Иван Иванович был женат на Дарье Семеновне Сколковой, и жил в усадьбе Бараново Нерехтского уезда, имел во владении также усадьбу в Борщине, умер бездетным и мы видим, что Бараново досталось после его смерти Павлу Степановичу Карцеву, сыну брата.

 Но именно Степан Иванович собрал все доли Следова во едино. Первым браком он был женат на Коптевой Анне Кондратьевне. Мы видим, что в 1786 году Степан Иванович выкупает часть имения у брата жены, надворного советника Алексея Кондратьевича Коптева. В 1789 году были составлены отказные книги на сельцо Следово с деревнями. По ним от надворного советника Алексея Кондратьевича Коптева и помещика Ивана Ивановича Карцева досталось «движимое и недвижимое имение, дошедшее Степану Иванову сыну Карцеву от первого по купчей, писанной в 1786 г. января 20 дня, а от второго по наследству 1775 г.». В описании имения, доставшегося С.И. Карцеву, упоминается «дом господский со всяким строением и мебелью». Кроме Ивана и Василия Степан Иванович имел еще родных братьев - Федора, Николая и сестер: Авдотью, Александру и Надежду. Николай Иванович Карцев, был женат на Прасковье Михайловне Танеевой, ему принадлежали усадьба Ломки в Кинешемском уезде и село Столпинское в Ярославской губернии, вероятно полученное за женой. Федор Иванович Карцев, наследовавший Воробьево. В 1780 году он упоминается как секунд-майор, служит городничим в Рославле.

Степан Иванович Карцев служил в лейб-гвардии, вышел в отставку в чине прапорщика. В 1787 г. – он коллежский асессор, заседатель Костромского верхнего земского суда; 1800 г. - коллежский советник. Был женат дважды. Первая жена - Анна Кондратьевна Коптева, от которой он имел четверых детей: Марию (род, 1782 г.), Павла (род. в 1785 г.), Александра (род. в 1787 г.), Петра. Вторая жена - Анна Васильевна Ратькова, от этого брака имел шестерых детей. В конце 80-х гг. XVIII в. и в начале XIX в. Карцевы энергично покупали земли и усадьбы: в Костромском и Кинешемском уездах Костромской губернии. Анне Васильевне Ратьковой по наследству от поручика А. Золотухина, Я. Киреевского и коллежской советницы Александры Уваровой досталась усадьба Васильевское. Кроме того ей отошло село Романово, дд. Жужелино, Килевцово, Кучино, Литвиново, Батурино, Байдарка (Васильевское) и Давыдовское (микрорайон).

По всей видимости, именно при Степане Ивановиче в 1786-89 годах сельцо и усадьба изменили свой облик. Остается не вполне понятным что явилось экономической основой для создания нового усадебного комплекса. Ничто не указывает на то, что Степан Иванович был богат. Косвенные данные указывают, что Карцевы заработали свое состояние во-первых на том, что содержали кузницы около Сенной площади в Костроме. По сведениям В.Н. Бочкова Карцевым в 1820 году принадлежало там около 15 кузниц. Они приносили доход. Во-вторых, винные откупа. В третьих брат Степана Иван Иванович в документах пишется как комиссионер, что может означать что он был посредником в торговых операциях или же служил по Комиссионному то есть провиантскому ведомству, где тоже можно было составить капитал.

Тем не менее, в конце 1780-х годов Степан Иванович начал строительство новой усадьбы на месте старой отцовской. Овраг, по которому протекала речка Холмуша, был перегорожен дамбой, склоны оврага подработаны, а левый из них дополнительно усилен валом. В результате образовался большой пруд с площадью зеркала 6000 кв. метров.

Как и в предыдущий период центром композиции усадьбы по-прежнему остается главный усадебный дом, изменяют положение лишь служебные и хозяйственные строения. При доме появляется небольшой липовый парк регулярной планировки. Выполнен он был в виде крестовой аллеи с четырьмя замкнутыми боскетами. На перекрестье аллей углы боскетов были срезаны, благодаря чему образовывалась так называемая «зеленая зала», по четырем сторонам которой располагались скамьи, возможно дерновые. Использование небольшого по площади, лаконичного по исполнению, типичного по планировке парка свидетельствует, видимо о том, что при создании усадьбы строителем делался акцент скорее на архитектурное составляющее комплекса.

Самые старые деревья в парке несут на себе следы стрижки, что могло бы свидетельствовать об его раннем происхождении. Но общий дендрохронологический анализ показывает, что возраст насаждений (на 1993 г.) достигает около 200 лет. Таким образом, этот парк был посажен в 80-90-е гг. XVIII в., а стрижка деревьев и регулярная планировка парка это влияние барокко, которое в провинции исчезает значительно позже, и часто доживает до середины XIX века. Кроме того, при помощи регулярного парка значительно проще и с меньшими затратами можно было добиться представительского эффекта. Аллеи в парке имели значительную ширину, что так же является данью барокко, но уже более позднего этапа его существования. Из барочных элементов можно еще отметить положение главного дома относительно парка. Он фактически являлся завершением одной из сторон юго-восточного боскета, а через его западный фасад, по касательной, проходила ось центральной аллеи парка. Включение архитектурных сооружений в состав геометрических структур парка – прием характерный для парковых композиций еще петровского времени. С трех сторон, С, З и В, парк был окружен небольшим валом, который вместе с проходившей по нему первоначально легкой оградой образовывал вторую сторону периметральной аллеи. Тем не менее, ограда, не перекрывала для обзора окружающий ландшафт, позволяя гуляющим любоваться дальними видами.

Крестовая планировка парка была не только наиболее приемлемой для парка небольшой площади, она несла в себе смысловую символическую нагрузку. Парк, в большинстве семантических систем рассматривается как символ «райского сада». А крест, рассекающий его, обозначает ориентировку в пространстве, где пересекаются верх и низ, правое и левое. Аналогичным образом представляется и библейский рай, из которого вытекают четыре реки. Центр, вертикальный стержень креста обычно связывался с осью мира, где соединяются друг с другом четыре края света.

Вполне возможно, что в данном случае создатель парка не задумывался над семантическим смыслом композиции, а лишь использовал приемлемый для себя образец, довольно широко представленный в провинциальных усадьбах, и в частности в Костромской губернии. Но классически образованный, светский человек должен был неплохо разбираться в символике, этого требовали условия светского общества, нормы поведения. Вся жизнь этого времени была пропитана различными условностями, символами. Поэтому трудно предположить, чтобы Карцевы хотя бы даже не задумывались над значением подобных построений. Здесь на мельницу наших рассуждений льет воду еще один факт. В юго-восточном боскете парка располагался колодец. В данном случае, это не только источник чистой воды, но и источник «райского сада», источник Вечной Истины. В семантических системах вытекающая подземная вода несла целебную силу не только для тела, но и для души человека. Вода – животворный элемент символически связывалась с крещением, с сукровицей вытекающей из раны в боку распятого на кресте Спасителя. Таким образом, человек, его душа, борющаяся с соблазнами, рвущаяся к Богу стремилась приложиться к этому чудесному источнику. В результате прогулка по саду получала глубокий философский смысл, это была не просто физическая разминка, вечерний моцион, это была инициация. Сад это место для размышления, самосозерцания, здесь человек живет в своем внутреннем мире.

Основной въезд в усадьбу был организован через парк с севера, со стороны сельца Воробьева и акцентирован неким архитектурным сооружением (въездные обелиски, ворота). Даже сейчас его остатки легко прочитываются в микрорельефе. Располагался он в северо-западном углу парка, где в обваловке сделан разрыв. Проезд, видимо, осуществлялся по периметральной аллее огибая парк с севера и подводил к восточному фасаду дома. Здесь, в пространстве между главным домом и двумя фланкирующими двор флигелями располагался курдонер. В ограде соединившей оба флигеля был организован вспомогательный въезд.

Территорию занятую основными постройками усадьбы и парком строители максимально выровняли, для чего со стороны склона к реке Холмуше была сделана подсыпка грунта и край площадки превращен в ровную террасу. Только напротив главного дома был оставлен пологий спуск в долину реки и к пруду.

Юго-западный угол этой площадки занял комплекс оранжерей, который в совокупности с располагавшимся чуть ниже по склону плодовым садом составлял некий уголок для отдыха, или как тогда называли – «личный рай», где хозяин мог наслаждаться созерцанием экзотических растений, вдыхать запахи ими источаемые, вкушать плоды для него поспевающие. Более того, в теплое время года, пространство «личного рая» расширялось. Экзотические деревья, в кадках выносили наружу и украшали ими пространство двора, выстраивая из них затейливые композиции. На клумбах высаживались теплолюбивые кустарники и травянистые растения, рядовые обитатели тропических и субтропических стран и необыкновенные для сурового климата средней полосы. Именно тогда хозяин мог еще более почувствовать себя исключительным, избранным, обернуться вдруг философом и поразмышлять об утраченном Рае. Но с наступлением первых же холодов «Рай» сворачивали как театральные декорации и отправляли вновь на хранение в оранжереи и грунтовые сараи ожидать следующих благоприятных времен.

Крестьянские дворы были перемещены с восточного на западный берег пруда, где они образовали живописную группу строений ставшую важной составляющей перспективной пейзажной композиции в комплексе с расположенными здесь же зданием «амбара магазейного» и парковыми посадками липы в аллеях и в группах.

Дорога от крестьянской застройки к усадьбе пролегла по западному берегу, к небольшому мостику, пересекающему реку у южной оконечности пруда. По пути она расходилась и вновь сходилась, образуя боскеты трапециевидной формы. В пространстве одного из них и разместилось здание запасного хлебного амбара или «магазеина». Далее перейдя мостик, дорога поднималась вверх по склону к строениям хозяйственного двора, где располагались конный и скотный дворы.

Незадолго до смерти в 1807 г. Степан Иванович Карцев составил раздельную запись на имения между сыновьями от первого брака - Павлом и Александром. По этой записи А.С. Карцеву досталась усадьба Следово с деревнями, П.С. Карцеву другая родовая усадьба Карцевых - сельцо Бараново Нерехтского уезда. Сын от второго брака Василий Степанович получил от матери по наследству усадьбу Васильевское и ус. Михалево Кинешемского уезда. Он был женат на княжне Варваре Федоровне Щербатовой. Скончался С.И. Карцев около 1809 года.

Александр Степанович Карцев родился в 1787 году, умер в 1838. В 1809 г. он упоминается в документах как капитан и кавалер, имеющий в гражданской службе чин титулярного советника. В Костроме был известен как меценат и театрал, содержавший в городе собственный театр и музыкантов. Балетмейстер А. Глушковский, живший в Костроме в 1812 г. эвакуированный сюда вместе с труппой Московского Императорского театра, дал высокую оценку его крепостному оркестру – «Оркестр музыки был очень хорош, он принадлежал помещику Карцеву».  Пыляев М.И. в своей книге «Замечательные чудаки и оригиналы» пишет: « Крепостных хоров в былое время было в Петербурге несколько. Обращал на себя внимание также разгуливавший по улицам со своим хором певчих богатый костромской помещик К-в (Карцев - прим. авт.), приезжавший по зимам в столицу. К-в был большой оригинал, необыкновенно тучный, одетый всегда в коричневый фрак и в огромном парике. Все певцы его хора были подстрижены в скобку, в черных кафтанах и все брюнеты, т.е. окрашены в черную краску. Этот барин водил своих певчих в приходские церкви, где сам, становясь на клирос, правил хором. После церковной службы его усталого, в поту увозили певчие домой в маленькой коляске на рессорах, в которую по очереди запрягались. К-ев очень боялся лошадей и в столицу приезжал чуть не шагом на своих старых конях, которых всю дорогу кормили одним сеном и очень скудно, из боязни, чтобы они не раздобрели и не понесли хозяина». Е. Степаненко в книге о костромском театре «Хозяин русской сцены» пишет, что в 1820-е годы в труппе основателя костромского театра В.Е. Обрезкова кроме его крепостных было много и крепостных А.С. Карцева, которому принадлежал и театральный оркестр, игравший у Обрезкова и состоявший из 70 крепостных музыкантов Карцева. У него же Карцева были и два церковных хора - женский и мужской. Долгое сремя Карцев покровительствовал Обрезкову, но позднее они поссорились и около 1823 года Карцев открыл свой собственный театр в своем собственном доме на улице Русиной. Здесь имелась специально обустроенная им сцена, работала актерская школа, в которой курс драматического мастерства крепостным детям и взрослым преподавал Николай Иванов (Бярдников), ставший впоследствии видным антрепренером, работавшим в столицах. Театр Карцева пользовался большим успехом. Надо сказать что именно с этой историей Степаненко связывает последующее разорение и закрытие театра Обрезкова.

В центральной части Костромы, на улице Русиной (ныне Советской) Александру Степановичу принадлежал большой каменный дом, о котором уже упомянул Е. Степаненко, один из лучших в городе. При доме был большой участок земли и сад. Позднее дом Карцева был куплен под Дом общественных собраний, а в советское время использовался как Дом офицеров.

Большая часть состояния А.С. Карцева была благоприобретенной (несколько сел и усадеб в Кинешемском уезде). К концу жизни больным Александром Степановичем управляла какая-то из его дворовых женщин, имевшая огромную над всеми власть. Имущество его расхищалось всеми. Возникло дело о подложном завещании. Многочисленные актеры и музыканты оказались не у дел и имение в последние годы жизни оказалось довольно запущенным. Хотя при его жизни содержалось в порядке. Судя по документам карцевского архива, большие суммы уходили на поддержание в порядке оранжерей, сада, огорода, дома и хозяйственных строений. Все, что производилось в Следове, потреблялось не только помещиком, который не был женат и не имел семьи, но и продавалось на рынках в уезде и губернском городе.

Из отчета опекуна над усадьбой Следово ротмистра Макарова Геннадия за 1844 год следует, что в усадьбе к этому году имелись оранжереи, фрукты из которых продавались и приносили доход, конный двор, скотный двор, флигели и «анбар магазейный». На продажу шли так же выращиваемая в усадьбе птица и скотина – поросята, лошади, жеребята, куры, гуси и т.д. При этом непременно оставлялось необходимое для воспроизводства и на убой количество живности. Так к 1845 г., к моменту передачи усадьбы из опекунства новым наследникам в хозяйстве оставалось, например птицы: «гусих – 11, гусаков – 3, индеек – 9, уток – 9, селезней – 3, кур – 38, петух - 1».

При усадьбе работали главный садовник - вольно отпущенный крестьянин Денис Карпов, «огородных дел садовник» и просто садовник. Таким образом, можно себе представить, на сколько было развито садовое хозяйство в усадьбе. Три профессиональных садовых работника вполне могли не только в надлежащем порядке содержать парк и сад, но и обеспечивать неплохой доход от овощей и фруктов здесь выращиваемых. Что впрочем, отчасти подтверждается данными из отчета опекуна по имению. Для содержания в порядке оранжерей регулярно покупались строительные материалы, а для выращивания в них растений закупали кадки и прочий инвентарь. Так в 1844 г. была приобретена  21 кадка.

Хотя все же к концу жизни Александра Степановича Карцева хозяйство в усадьбе несколько обветшало, но благодаря энергичным действиям опекуна оно было приведено в надлежащий вид. О состоянии строений в отчете опекуна записано следующее: «Имение умершего г. Карцева находилось до поступления оного в мое управление в слабом положении, а особенно господские строения со службами (...) ныне мною приведены чрез поправку и новое устройство в порядок».

После смерти А.С. Карцева в течение нескольких лет тянулось дело о наследстве. В это время Следовым, как и другими усадьбами, управлял опекунский совет. В 1844 г. наследниками Александра Степановича официально были признаны его родные братья Петр и Павел, получившие по наследству более 1000 душ крепостных вместе с усадьбами и деревнями. Усадьба Следово досталась по раздельной Павлу Степановичу Карцеву.

Павел Степанович Карцев, генерал-майор и кавалер, в 1828 - 30 гг. - Рязанский губернатор, более всего проживал в усадьбе Бараново Нерехтского уезда, передав усадьбу Следово по наследству единственному сыну Николаю Павловичу (1820 – 1895).

Николай Павлович Карцев имел чин статского советника. В 1836 – 1848 гг. исполнял должность Нерехтского уездного предводителя дворянства, 1865 – 1872 гг. – должность Костромского губернского предводители дворянства. Был женат на Александре Федоровне Сумароковой, начальнице Григоровской женской гимназии, активно участвовал в общественной жизни города и губернии, занимался благотворительностью. В 1860-70-е гг. он перестроил усадьбу Следово, выстроив существующие ныне каменные дома и каменные службы. При нем усадьба приобретает новое лицо. Влияние господствующего в это время направления в архитектуре – эклектики сказалось буквально на всех составляющих комплекса. На архитектуре зданий, на планировке парка, на общей композиции комплекса.

В расположении строений усадьбы почти невозможно найти ни одной параллельной линии. Асимметрия здесь словно культивируется. Но при этом сохраняются общие классические черты комплекса, заложенные еще в предыдущий период, что вполне согласуется со специфическими особенностями стиля – «провинциальной» эклектики. Эклектичным рисунком обладал и парк созданный при усадебном доме в этот период.

Парадный двор образовали главный дом, сохраняющий то же место что и его предшественник, но на этот раз развернутый главными фасадами по линии север-юг, флигель-хранилище, расположенный восточнее главного дома, протяженное служебное каменное здание мастерских, поставленное как бы в ряд с хранилищем, но несколько асимметрично.

Пространство хозяйственного двора в это время более жестко отделяется от парадного и своеобразной кулисой для него становится второй усадебный дом, расположенный почти параллельно главному, но все же под небольшим углом к нему.

Плодовый сад и огород продолжали оставаться на том же месте и в этот период. А вот оранжереи сменили свое местоположение, переместившись, видимо, на территорию хозяйственного двора.

Основные строения хозяйственного двора – конюшня, скотный двор,  и другие, вытянулись в одну несколько ломаную линию, расположенную под острым углом по отношению к основной композиционной оси комплекса, рассекающей усадьбу с запада на восток. Несколько в стороне расположилось здание птичника, занявшее место ранее существовавшего за прудом хлебного амбара.

Новый парк был сформирован на основе и с использованием элементов предшествующего. Его вряд ли можно назвать выдающимся творением садово-паркового искусства. В общем-то владельцы Следова, не утруждали себя сложными парковыми композициями. Так, одну типовую планировку раннего периода сменила другая, но характерная уже для периода эклектики. Аналогичную планировку, но несколько более развитую, можно видеть в усадьбе Ивановское II (Красносельского р-на), принадлежавшей П.И. Бирюкову создававшуюся почти в то же время. Что свидетельствует о том, что у создателей были иные приоритеты представления о жизни в усадьбе. Можно сказать, что на всем протяжении истории комплекса архитектурная доминанта все время довлела над ним, так же как и хозяйственные функции преобладали над эстетическими.

Это был небольшой по площади парк, добротно сформированный, учитывающий новые модные веяния в паркостроении. Смешение рядовых и аллейных разнопородных посадок, открытых боскетных и партерных пространств. Теперь, граница парка кроме обваловки и ограды по ней, была закреплена еще и периметральной обсадкой. Центром композиции парка являлся широкий партер расположенный перед северным фасадом главного дома, но несколько смещенный к востоку от его оси. Справа и слева от партера располагались боскеты разные по ширине и протяженности. На всех открытых пространствах в солитерных посадках и группами были высажены пихта сибирская, липа мелколистная, ель обыкновенная. В северной части парка насаждения были высажены в рядовых посадках с помощью которых образована трехрядная аллея идущая с запада на восток, от въезда в усадьбу к восточному боскету. Края аллеи были подбиты кустами акации. В точке смыкания аллеи с боскетом в солитерной посадке высажена береза бородавчатая. Приемы с высадкой насаждений одиночно и в группах позволяли визуально разбить открытые пространства и обогатить пейзажное разнообразие в парке. И здесь очень удачно были использованы старовозрастные липы сохранившиеся от парка предшествующего периода. Непосредственно перед северным фасадом дома был разбит небольшой цветочный садик выполненный в виде четырех замкнутых боскетов из кустов акации и сирени. Цветочные кустарники кроме того активно использовались в формировании видовых и цветовых композиционных структур парка.

Въезд в усадьбу в этот период оставался на том же месте что и в предшествующий период, но через парк дорога на этот раз проходила по западной аллее, а приближаясь к главному дому делала небольшой поворот к востоку и выходила на парадный двор. Площадка курдонера во внутреннем пространстве двора представляла собой приличных размеров круг, порядка 25 метров в диаметре, центр которого, видимо, был занят обширным цветником.

В описании Следовского имения, составленного Н.П. Карцевым для Костромского губернского статистического комитета в 1858 г. записано: «Сельцо Следово принадлежит одному г. Карцеву (...). При сельце Следове имеется господская усадьба, положение ее хотя не отдельное от селения, но пока еще особенной необходимости для перенесения дворов не имеется, но в последствии может встретиться надобность». Из описания имения видно, что в числе дворовых при ус. Следово имелись конюх, 4 скотника и садовник.

Авторская реконструкция плана усадьбы на 1910 г.

После смерти А.Ф. Карцевой в 1909 г. ее сын коллежский советник Павел Николаевич Карцев в 1910 г. продал землю и усадьбу Следово Костромскому земству. В Следове земством была организована двухгодичная сельскохозяйственная школа по типу немецкой «Винтершулле» и при ней создан плодовый питомник, опытное семенное хозяйство, пасека.

К началу века Карцевы распродали почти все свои родовые имения. К этому времени они прочно вошли в круги правящей элиты России, но многие из них, однако служили по выборам и в Костроме.

В 1920-е гг. в усадьбе была организована Школа колхозной (крестьянской) молодежи, в которой обучали слесарно-токарному мастерству, изучали сельскохозяйственные машины, ветеринарию.

Согласно воспоминанием Н.В. Башкиной, закончившей эту школу в 1935 г., вокруг усадебных зданий в каре располагались кирпичные хозяйственные постройки: хранилище, мастерская, конюшня, коровник, склад, птичник.

Теперь от большинства служебных хозяйственных построек не осталось и следа, уцелели только здание мастерских и подсобные помещения при конюшне. В парке насаждения выпадают с каждым годом все больше. Но благодаря усилиям сотрудников обосновавшегося в усадьбе в середине 1990-х годов школьного биоэкологического центра во главе с Юрием Петровичем Карватским, на базе которого каждый год действует летний экологический лагерь для детей, усадебный дом парк и пруд приводятся в порядок, поэтому можно надеяться на лучшие времена для этого замечательного усадебного комплекса.

Ойнас Д.Б., Йенсен Т.В., Кондратьева И.Ю., Сорокин А.И.
//Костромская усадьба. Кострома. 2006